Песенка про психа из больницы имени Ганнушкина (Михаил Анчаров)
Песенка про психа из больницы имени ГаннушкинаПравить
Другие названия: Песенка про психа из больницы имени Ганнушкина, который не отдавал санитарам свою пограничную фуражку
слова и музыка Михаил Анчаров
Балалаечку свою
Я со шкапа достаю,
На Канатчиковой даче
Тихо песенку пою.
Солнце село за рекой
За приемный за покой.
Отпустите, санитары,
Посмотрите, я какой!
Горы лезут в небеса,
Дым в долине поднялся.
Только мне на этой сопке
Жить осталось полчаса.
Скоро выйдет на бугор
Диверсант - бандит и вор.
У него патронов много -
Он убьет меня в упор.
На песчаную межу
Я шнурочек привяжу -
Может, этою лимонкой
Я бандита уложу.
Пыль садится на висок,
Шрам повис наискосок,
Молодая жизнь уходит
Черной струйкою в песок.
Грохот рыжего огня,
Топот чалого коня...
Приходи скорее, доктор!
Может, вылечишь меня...
1955, 1957
Год: 1957
Жанр: АП, Классическая АП, Песни о войне
Тэги: Псих, Больница, Санитар, Фуражка, Балалайка, Песня, Смерть, Лечение, Пограничник
КомментарииПравить
Авторское название варьировалось: "Баллада о психе из...", "Песня о психе из....", "Песенка о психе из....", "Сумасшедшая песенка".
В романе "Записки странствующего энтузиаста" автор рассказывает историю создания песни:
Я верил, что поэзия — это не ностальгия по прошлому, а ностальгия по будущему.
И тут я слышу, как во мне звенит ненастроенная эта струна, и догадываюсь, что это какой-то смех, и печаль, и вызов.
И я почему-то сажусь и пишу:
Солнце село за рекой...
И я вижу, что все мои рас-пере-высокие намерения разрешаются смехотворной частушкой, которая в истории словесной культуры идет в примечаниях, хотя неясно почему. И тут во мне поднимается какая-то непонятная обида и защита чего-то главного, о чем иначе и не скажешь, и я пишу вторую строку:
За приемный за покой...
И я вдруг догадываюсь, что это и есть начало нового пути. И передо мной возникает видение, дневной сон, и я не сопротивляюсь. Но чувство у меня тяжелое, как будто не я пишу, а мною пишут. Я увидел его.
<...>
Я до сих пор помню, как это было.
Я ничего не воображал, я просто видел, слышал и лепил то, что видел, и записывал то, что слышал, и это пело во мне какой-то неистовой частушкой.
Потом я показал приятелю. Он прочел, потом довольно долго не говорил ничего. Потом сказал, глядя в пол:
- Вообще какая-то дикость... Все передается... Сидит на койке и загипсованную лапу качает...
Потом он ушел, а я стал думать: что-то он неточно сказал, а что - не пойму. Может быть, это не раненый, а у него душа контужена?
Балалаечку свою Я со шкапа достаю, На Канатчиковой даче Тихо песенку пою.
Так и написал потом. Попонятней. Два месяца начало искал. Потом придумал длинное название, фактически строфу в прозе: "Баллада о психе из больницы имени Ганнушкина, который не отдавал санитарам свою пограничную фуражку". Потом многие этот прием применяли. Потом музыку написал. Потом стал петь...